Сочинение на тему: Распространение слуха о безумии Чацкого в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»
Я не стану обсуждать тему возникновения слухов — хорошо это или плохо, — не стану осуждать сплетни или искать в них что-то, что давало бы им право на существование, — это не является темой сочинения. Отмечу только то, что сплетня жила и живет поныне. Во все времена ее зыбкий, но неотвратимый путь одинаков. Разное отношение к слухам у разных людей в первую очередь определяется, конечно, их отношением к жизни в широком смысле: ведь что для одного норма, для другого — стыд; позор, несуразица. Одна крайность — когда люди строят свою жизнь, плавно лавируя между сплетнями, живут примером чужой жизни: «В мои лета не должно сметь свое суждение иметь» (Молчалин). Другая — когда люди стараются жить, не принимая во внимание, «что станет говорить княгиня Марья Алексевна», но сами при этом становятся объектами самых жарких сплетен.
Основную суть сплетни, по крайней мере образца первой трети XIX века, высказала Лиза в I действии пьесы: «Грех не беда, молва нехороша». Обычная география сплетни описана в III действии, явлении 3: зарождается она где-то в переплетении дорог разных людей, а ее основным рупором становится человек, который имеет какое-то превосходство (социальное, материальное) либо власть над людьми (как, например, Татьяна Юрьевна, о которой Молчалин сказал: «Чиновные и должностные — все ей друзья и все родные…»).
Теперь обратимся собственно к комедии. В нашем случае источник сплетни — сам Чацкий. Он вроде бы поступает правильно, пытаясь дать добрый совет либо сделать нечто вроде комплимента, однако получается это у него так неловко, неумело и глупо (в понимании тек, кому это предназначено), что сам же он за это и расплачивается. Сформулирована сплетня Софьей в III действии, явлении 14 (на балу): «Он не в своем уме». Точнее, она дине и не думала пускать такой слух, просто Чацкий досадил всем так, что эта фраза оказалась довольно легким объяснением происходящему Софья не предполагала, что эти слова станут источником сплетни, сама не верила в нее, просто не хотела отказываться от своих слов и считала, что ответила Чацкому его же картой: «А, Чацкий! Любите вы всех в шуты рядить, угодно ль на себе примерить?»
Довольно интересно наблюдать за развитием сплетни, нечаянно начатой Софьей. Тут надо заметить, что напряжение, породившее слух, возникло еще до бала, а потому сплетню мгновенно подхватили. От Софьи, случайно сказавшей не то, что ей хотелось, она перешла к Г Н., доверчивому болтунy, а от него к Г Д., затем к 3агорецкому, задаваке и хвастуну потом к графине-внучке и графине-бабушке, для которых жизнь немыслима без сплетен, далее — к глухому старику-князю, и, наконец, все понеслось как-то само: Хлестова-Софья, промолчавшая на этот счет,-Платон Михайлович-Наталья Дмитриевна-княгиня. Причем все прекрасно знали жизнь и быт Чацкого. Вероятно, так получилось, что из-за обыденности и скуки серой жизни того общества сплетня облетела всех жаждущих чего-то нового. К тому же объявление Чацкого сумасшедшим давало Фамусову право считать, что все его мнения, которые он высказывал Чацкому, были правильными, истинными. Слова же самого Чацкого, раз его сочли сумасшедшим, не нужно принимать как истину чего Фамусов и добивался. Да это и повод еще раз подтвердить правоту его высказывания: «Уменье — вот чума, ученость — вот причина ..» Софья же, в свою очередь, очень рада этой клевете, так как это своеобразная месть за насмешки над любимым Молчалиным.
В заключение необходимо заметить, что А. С. Грибоедов описывает обычную ситуацию с «белыми воронами» (к породе которых и принадлежит Чацкий), чтобы подчеркнуть противоположность жизненных позиций главного героя и Фамусова, а также всего «фамусовского общества», завязшего в пустой, серой, бедной событиями жизни.
Тема противостояния серости и пустоты всему новому и живому актуальна всегда. Во времена же Грибоедова эта проблема проявилась в том, что людей с такими жизненными позициями, как у Чацкого, становилось все больше и больше, а для «фамусовского общества» это было некомфортно, необычно и, следовательно, абсолютно недопустимо.